….Уже отсверкал салют Победы, а боль войны ещё колесила по стране. И в детскую память навеки впечатаны эти горькие картины. Фиолетовые цифры на ладошках, написанные чернильным карандашом в ночных очередях за мукой, вздутые от голода животы деревенских детишек, старческие руки. Собирающие крошки пищи в пакет на ужин. Эту память и эту судьбу оставила война.

Сколько сирот мыкалось по стране. Но Отечество уже определило судьбу сыновей погибших солдат…

Шел 1950 год. Среди детей, набранных в Горьковское суворовское военное училище, было всего двое, имевших в живых отца и мать.

Мальчишки стояли в очереди на медосмотр. Неожиданно раздалась команда: “Смирно!”. Вытянувшись, кто как мог, ребята приветствовали начальника училища генерал-майора К.А. Железнякова.

Им, голым, было ужасно смешно тянуться во фронт перед генералом. Дети хихикали, а тот был мрачнее тучи. “Брым-брым-брым…” – провел он пальцем по торчащим ребрам худющего паренька.

• Откуда тебя такого привезли?
• Из Владимира.
• Как звать?
• Тюлин, - опустив стриженую голову, пробурчал 11-летний пацан.
• Вольно, суворовец Тюлин.

Первый тебе приказ: поправься, ради бога. Больно смотреть.

Генерал круто развернулся и ушел. И только тогда они увидели самих себя – живых скелетиков, грязных, уставших, полуголодных.

Этих ребят по крупицам, словно оплавленные огнем войны осколки, собирали по деревням и селам. Собрали в единое целое, на всю жизнь – в роту суворовского военного училища. И тогда ещё никто не знал, кем они станут.

Ленька Порядов был круглым сиротой. Отец его погиб на фронте в сорок втором. Мать умерла от голода и горя год спустя, оставив Леньку на руках больной бабушки. Жили-перебивались, с трудом дотянув до Победы. Но и потом пришлось не особенно сладко. Однажды в деревне Шпенево Ивановской области появился высокий однорукий мужчина в военной форме. Ходил по хатам, разговаривал с людьми. Потом зашел в избу к Леньке и сказал: “Райком партии и военный комиссариат города Иванова направляют Леонида Федорова Порядова, 1938 рождения, беспартийного, в Горьковское суворовского училище”.

Ленька впервые досыта поел в училище. Впервые встретил: Дружбу, Любовь, Уважение. Суворовские алые погоны надежно прикрыли его худенькие плечи от тяжелого бремени сиротства.

Прошло восемь лет счастливой, незабываемой жизни. И вот нам торжественно вручают аттестат зрелости. Тут же на плацу мы радостно обсуждаем свои назначения в военные училища. В суматохе никто и не заметил, что рядом нет Леньки Порядова, нашего серебряного медалиста.

А он убежал в казарму и в парадном черном мундире с алыми погонами бросился на койку и горько заплакал. Медицинская комиссия признала суворовца Порядова не годным для службы в Вооруженных Силах по причине близорукости. И Ленька вновь почувствовал себя сиротой. Словно вот сейчас он снимет погоны и вновь взвалит на сиротские плечи голод, одиночество… Бабушка к тому времени уже умерла, и за порогом училища он был один в этом огромном мире.

Один? Нет! На плацу уже искали своего Леньку. Зная, что никого из родных у него нет и армия не зачислит его на казенное довольствие, мы приняли решение помочь ему всем миром. Суворовская фуражка пошла по кругу. Все деловито, до последнего, вычистили свои карманы – более тысячи рублей было собрано для Леньки. Но главное, маленькая суворовская фуражка вместила наши сердца, нашу дружбу, скрепленную навеки.

На эти деньги Леньки был куплен гражданский костюм и соломенная шляпа. Вместо пальто – делать нечего – списанная шинель. В таком виде он и явился в приемную комиссию Первого медицинского института.

Алые погоны, хоть и стал Ленька человеком сугубо гражданским, еще долгие годы служили ему верой и правдой. Наш старшина сверхсрочной службы Николай Макарович Чергинец помогал Леньке чем мог. То обувь сменит, то подберет более добротную шинель. Списанный со всех норм довольствия Ленька все остался у старшины на учете. Он заботился о нем и поддерживал, как отец. И вот ведь что может доброта: Ленька, вернее Леонид Федорович Порядов, первым из нашего выпуска защитил кандидатскую диссертацию. Сейчас он работает в научно-исследовательском институте.

В 1956 году после переезда в Москву Горьковское суворовское училище стало называться Московским. В его состав попали воспитанники из Калинина. Среди них был и я. Нас стало четверо из 58 выпускников выпуска 1958 года, кто мог в письме написать: “Здравствуйте, мои дорогие мама и папа!”.

И было в нашей судьбе незабываемое. Год 1957-й. 40-летие Великого Октября. Парад на Красной площади.

Наш батальон замер у Спасской башни.

• Торжественным маршем… по батальонам… на одного линейного дистанция…

Нам казалось, что не остыла от волнений Парада Победы Красная площадь – мы, дети солдат, чувствовали это особенно тонко. Словно в награду за военное детство, словно в память погибших отцов идем парадных шагом на виду у всей страны.

Кажется, чему может научить солдат, прошедший через жестокость, кровь, смерть? Нас учили добру и красоте. Этика, эстетика…Нас учили и бальным танцам, и правилам хорошего тона.

Такую вот учебную программу составляли для детей, чьи отцы были убиты на войне.

Но, конечно, главная наука у нас была суворовская. Нас готовили к службе, трудной и почетной.

Помнится, в последнюю зиму перед выпуском в жестокий мороз мы совершали марш-бросок к месту, где должны были пройти ночные стрельбы. Прошли в один конец около 60 км, да еще обратно тянули километров 30. Ветер и мороз. Честно говоря, не все дошли до цели. Были такие, кто бросил от усталости лыжи и брел, волоча их за собой. И вот где-то на 40-м километре с мешком пирожков встречал нас начальник политотдела Иван Кузьмич Гуров и вручал их каждому проходившему по лыжне суворовцу. Руки отморозил, но выстоял и встретил всех. Сейчас трудности марш-броска забыты, а вот пирожки с повидлом помним до сих пор. Такой был у нас комиссар.

Когда-то нас, обожженных войной, собрали сюда со всей страны. Мы стали теперь боевым отрядом, суворовской армией, готовой к защите мира, добра и справедливости. Нам слишком близка и понятна боль войны, чтобы мы позволили кому-то превратить хлебные поля в полигоны…

Внуки Суворова… Жизнь по-разному распорядились их судьбами. Но где бы они ни были, какие должности и посты ни занимали, суворовский знак на их груди с изображением профиля А.В. Суворова всегда напоминает им слова великого полководца: “Потомство мое… Прошу брать мой пример: до издыхания быть верным Отечеству”.